Я (НЕ) ВЕДЬМА

Ната Лакомка

* * *

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Глава 11.

Глава 12.

Глава 13.

Глава 14.

Глава 15.

Глава 16.

Глава 17.

Глава 18.

Глава 19.

Глава 20.

Глава 21.

Глава 22.

Глава 23.

* * *

Глава 1.

Три девицы у ручья

— Да не верю я ни в сон, ни в чох, ни в черный глаз, — сказала я решительно, потому что лепет сестер надоел до оскомины. — Надо вам — идите и гадайте. А я буду спать. Завтра праздник, я не хочу выглядеть бледным призраком на вашем фоне. У вас все равно румянец — недельным постом не выведешь.

Окно в комнату было приоткрыто, и соловьи пели, будто хотели свести с ума всех девиц на выданье, и но мои сестры остались глухи к их чарам и не желали слушать соловьиное пенье этой ночью.

— Ну Кирия!.. — канючила Ольрун. — Ну пойдем! Втроем не так страшно!

— И вдвоем не страшно, — отрезала я, забираясь в постель и отворачиваясь к стене.

— Стра-а-ашно! — тут же подхватила Стелла, и обе негодницы принялись стаскивать с меня одеяло, в два голоса упрашивая пойти с ними.

— Возьмите с собой леди Сюсту, — отрезала я, мечтая надавать подзатыльников той и этой. — Даже если встретите черта, он убежит в страхе.

Сестры прыснули, потому что леди Сюста, наша домоправительница, и в самом деле могла обратить в бегство кого угодно. Не только внушительной фигурой и лицом вроде раздавленной репы, но и вздорным характером и голосом, как охотничий рог.

Мне показалось, что сестры отстали от меня, потому что отошли и зашептались, но вскоре Ольрун подкралась на цыпочках и погладила меня по плечу через одеяло.

— Если пойдешь с нами, — сказала она вкрадчиво, — я не скажу папочке, о чем вы разговаривали с сэром Вильямом под липами.

Я медленно повернулась к ней, не веря, что слышу это.

— Ты — что?.. — спросила я, выгадывая время, но по лицу сестры все и так уже было понятно. — Ты шпионила за мной…

Она хихикнула, и Стелла ее поддержала. Глядя, как они посмеивались, уже зная, что победили, я от души пожелала им на завтра сварливых и старых мужей. Но села в постели, сунув ноги в туфли.

— Вот и хорошо, — с улыбкой заявила Ольрун, сложив руки на животе. — Ты можешь не гадать, Кирия. Просто постоишь на тропинке, покараулишь.

Я не ответила, надевая халат и туго подпоясываясь, как воин, собирающийся на войну. Мои сестрицы были уже готовы — поверх халатов надели еще и бархатные накидки, хотя ночь была теплой.

— Пойдемте, — сказала я с отвращением и полезла в окно.

Мне пришлось помогать Ольрун и Стелле — они испуганно пищали, не решаясь спрыгнуть с подоконника, хотя до земли было всего футов пять. Согнувшись и подставив спину, я, стиснув зубы, выдержала вес одной, а потом другой, хотя мои сестры были вовсе не худышки.

Кому из них пришла идея с лунным гаданием, я не знала и знать не хотела, но сегодняшним вечером они прожужжали мне все уши, что хотят сходить к ручью Феи и загадать на женихов, которых им предстояло завтра выбрать. Мои сестры были старшими дочерьми в роду Санлис, и хотя королевство было крохотное, а наш отец — король Бернар, считался вассалом верховного короля Альфреда из Байё, невесты они были завидные, и на завтрашний праздник по случаю их совершеннолетия приехали больше сотни рыцарей разных королевств и земель, чтобы побороться за право назваться зятем короля.

Вообще-то, старшей принцессой была я, но дома об этом вспоминали редко, а в семейные хроники меня и вовсе не вписали, потому что мой папочка не удосужился надеть моей матери обручальное кольцо, оставив ее конкубиной, а после ее смерти в тот же год женился на леди Готшем, уважаемой матушке моих многочисленных сводных сестер и братьев, которые получили все привилегии принцесс и принцев крови.

И хотя я не была служанкой в отцовском доме, но на мое совершеннолетие турнир не собирали, и вот уже три года как сэр Вильям безуспешно пытался заручиться у отца согласием на наш брак, но отцу то было некогда, то он находил это ужасно смешным — чтобы его дочь стала женой безземельного рыцаря, то попросту говорил, что мне еще рано покидать семью.

Леди Готшем, впрочем, мечтала об иной для меня участи. С тех самых пор, как мне исполнилось двадцать два года, она всячески намекала, что монастырь — лучшее место для такой девушки, как я. Тем, кто не особо красив, запятнан грехами распутной матери, да еще и сварлив характером, одна дорога — в послушницы, а затем и в монахини, чтобы исправить дурную душу молитвами и божеским послушанием. И я больше всего боялась, что если Ольрун или Стелла расскажут отцу о наших с Вильямом встречах, мачеха точно позаботиться, чтобы я поскорее отправилась в обитель святых сестер — замаливать грехи дурной души.

Поэтому сейчас я обреченно шла по тропинке к ручью Феи, а мои сестры семенили следом, ахая и пища от страха всякий раз, когда где-то в темноте ломалась ветка или суслик перебегал дорогу.

Каким образом я могла бы защитить сестер от призраков, нетопырей или разбойников, если таковым придет в голову напасть на них в королевском саду — для меня оставалось загадкой. Как оставалось загадкой и то, кто осмелился бы пробраться в королевский сад, обнесенный, к тому же, двухметровой стеной.

Дыхание ручья мы почувствовали шагов за тридцать — потянуло сыростью и прохладой… Собственно, это был не ручей, а маленькая река — шириной шагов десять. Ручьем ее называли по старой памяти — вроде как когда-то вместо реки здесь бил ключ и протекал ручей, а у ручья жила прекрасная фея, которая вышла замуж за смертного рыцаря и принесла ему удачу и счастье.

Я не верила в легенды, но мои глупенькие сестры верили. И были убеждены (как и все девицы в округе), что если в полнолуние прийти на берег и бросить шпильку в отражение луны в воде, то дух феи покажет образ будущего мужа.

В эту ночь луна как раз была полной, и Ольрун со Стеллой дрожали от предвкушения разузнать, кто же завтра окажется победителем турнира и попросит их руки у отца. Мы вышли на берег, и я сделала широкий жест рукой, приглашая сестер бросаться шпильками в отражение луны — благо, луна висела прямо над садом, желтая, как головка сыра.

Ольрун осмелилась первой и бочком приблизилась к самой воде, чтобы бросить шпильку наверняка. Я зевнула, услышав бульканье. Что-то подсказывало мне, что предсказания мы будем ждать очень долго.

Так и случилось — Стелла извелась в ожидании, пока Ольрун стояла столбом, вглядываясь в лунное отражение. Когда она вернулась, лицо ее выражало досаду.

— Ну что? — спросила Стелла с придыханием. — Ты что-нибудь видела?! Лицо разглядела? Старый или молодой?

— Ах, не говори так быстро, даже голова закружилась, — ответила Ольрун, поднося ладонь ко лбу, чтобы показать, как утомила ее болтовня Стеллы. — Лица не разглядела, потому что пошла рябь. Но он был на гнедом коне, и красивый.

Хотелось бы мне знать, как она определила, что он красивый, если не разглядела лица! Но Стелла приняла все за правду и завистливо вздохнула.

— Теперь я, — сказала она тоненьким голоском.

— Красивый, значит? — спросила я, когда мы с Ольрун остались в тени дуба, глядя, как Стелла крадется к воде, приподнимая подол, чтобы не промочить во влажной траве.

— Очень, — тут же ответила Ольрун.